У білому віночку з троянд попереду у нас безсмертний Пірр переможців: Росіяни - покірний правителям народ сакральної жертви

Я летів з Афін в Мілан над похмурим гірським Епіром і згадав про його царя Пірре, що прославився на століття своєю перемогою над римлянами в 279 році до н. е. Але не стільки тому, що вміло використовував нову зброю, яку не знав Рим: бойових слонів, які розтоптали римлян. А швидше через те, що, як запевняє Плутарх, після перемоги цар сказав: "Ще одна така перемога, і я залишуся без війська". Піррова перемога стала всесвітнім мемом перемоги, яку не відрізнити від поразки, - пише російський письменник Віктор Ефрофєєв в колонці на Snob.ru, інформують Патріоти України.

В бою Пирр потерял пятнадцать тысяч бойцов. А сколько погибло римлян? Столько же: те же пятнадцать тысяч. Один к одному. И это звучит уже столетиями как насмешка над победой.

Один к одному — таков же результат сталинской победы, выставленный самим великим полководцем. Не вспомнил ли этот мастер иронии Пирра, назначив число погибших в войне с нашей стороны в семь миллионов человек? Это примерно столько же, сколько погибло немцев (шесть с лишним миллионов). Приблизительный паритет был необходим для того, чтобы не дать врагам насмехаться над слишком большим количеством жертв. А назвать меньшую цифру — никто бы не поверил. И мы эту цифру со страхом и непонятной гордостью твердили в школе.

Но никто не считал паритет (и не особенно думал о нем) пирровой победой. Победа над немцами изначально звалась великой и с каждым годом становилась все более великой. У Солженицына есть комедия "Пир победителей". Она — антисоветская — про войну. Но если произвольно (вряд ли автор об этом думал) добавить еще одну букву "р", то выйдет тот самый Пирр победителей, кем и стал у нас товарищ Сталин.

С Пирром у нашего Пирра победителей есть общие детали войны и риторики. У древнего Пирра завелось мощное оружие: боевые слоны. У нас тоже было неслыханное оружие: "катюши". Пирр потерял половину верного войска, а наш — закалил терпение народа, за что и выпил после победы.

Хрущев довел число погибших до двадцати миллионов, и опять никто не вспомнил о Пирре, а только горестно вздохнули. При Хрущеве — все-таки мало еще времени прошло — день победы содержал горечь памяти.

При Брежневе добавили еще 7 миллионов погибших, (довольно опасное решение, но, по мысли властей, полезное для утяжеления народного подвига) и стали праздновать великую победу с подобающим размахом. Время лечит не только раны, но и больную правдой память.

Но вот совсем недавно случилась какая-то ерунда. В Госдуме официально рассекретили истинное число жертв войны. Можно ли говорить о победе, если на войне погиб 41 миллион 979 тысяч человек? Зря рассекретили. Вот тут уже древний Пирр покажется со своими боевыми слонами дурачком-паникером. Один убитый за одного убитого — подумаешь, невидаль! У нас же получается почти в семь раз больше. Можно свихнуться, завопить. Хотя — вот стойкость. Никто не дрогнул. Как будто так и надо.

Но почему так много погибло народу? Плохо воевали? Плохо командовали? Завалили немцев трупами по команде Пирра победителей?

А можно ли было победить иначе, когда врага кормили с руки еще во времена Ленина, дружили напропалую при Сталине? Но и не победить было тоже нельзя. Куда деваться? Нацисты шли в Россию с идеей не церемониться с коренным населением. Вышло бы то же число. Но при полном разгроме.

Победа, однако, у нашего Пирра победителей оказалась двойной. Он победил немцев. Но еще более великая победа была одержана под собственным населением. Почти 42 миллиона сакральных жертв на войне и огромное количество сакральных жертв террора: расстрелянных, репрессированных, умерших от голода — всё это для того, чтобы родился новый человек.

И он родился, этот новый человек. Оглянитесь — вот он идет по улицам наших городов, посмотрите в зеркало — он вам кивает… Была выведена новая порода людей. Ею населена Россия. Она готова вновь и вновь быть сакральной жертвой, необходимой для новых побед. Победа будет разрастаться и разрастаться, георгиевских лент хватит на всех. Знамя победы закроет собой все видимое и невидимое неблагообразие, всю дрянь, весь позор, потому что сакральные жертвы потому и сакральны, что они не похожи на обычных людей, которые стремительно вырождаются в Европе и Америке. Те уже превратились в хрен знает что (см. телевизор). Сакральные жертвы легко переносят смерть, потому что они лишены этого гнусного западного индивидуализма, а тем, кто еще не лишен, его непременно отрежут, тех кастрируют.

Сегодня настала пора уже ничему не удивляться. Брать пример с 1930-х годов. Ведь никто не радовался бухаринской конституции — знали, что филькина грамота. Кто сомневается теперь в победе — те демонстрируют не ловкость памяти, а вражеское инакомыслие. Победа выявляет врагов, само явление победы связано с обнаружением и разгромом противника. Затаись, интеллигенция! Переродись, кто еще не переродился. Мы — народ сакральной жертвы, покорны правителям, самодостаточны, в душе национал-пофигисты. Все остальные — от лукавого. В белом венчике из роз впереди у нас бессмертный Пирр победителей.